– Андрей Николаевич расскажите, пожалуйста, как происходила закупка топлива в 2016-2017 году в университете ХНУПС им. Кожедуба? Какая стандартная процедура закупки топлива?
– В университете функционирует тендерный комитет, который по бюджетным назначениям проводит тендерные процедуры по закупке того или иного товара или услуг, в том числе и топлива. Тендерный комитет готовит документацию, подает ее на площадку государственных закупок «Prozzoro» и в установленном законом порядке проводит все тендерные процедуры. Далее определяется победитель и заключается договор. Составлением договора, на основе проведенного тендера занимается то должностное лицо, которое по функциональным обязанностям и в соответствии с приказом по Университету отвечает за его реализацию. Далее договор проходит согласование с кругом должностных лиц Университета, потом в соответствующих департаментах и управлении финансового аудита Министерства обороны Украины. После этого Договор начинается реализовываться.
– Правильно ли я понимаю, исходя из всех судебных заседаний, которые были, что поставщики топлива до сих пор не допрошены следователем военной прокуратуры Харьковского гарнизона? Также не доказан сговор, извините пока буду говорить так, между вами и полковником Никифоровым?
– Исходя из той информации, которую я имею, могу сказать, что действительно, с момента внесения следователем прокуратуры уголовного производства в ЕРДР и в течение всего прошедшего времени поставщики топлива не были допрошены. Насколько мне известно, военную прокуратуру не интересуют и те мои коллеги (в профессионализме которых я, кстати, не сомневаюсь), которые составляли договор, согласовывали его и проводили согласование в департаментах Министерства – они тоже не допрошены.
Что касается «сговора», то до моего убытия в командировку в зону АТО, полковник Никифоров ни по функциональным обязанностям, ни по распределению полномочий, ни каким образом не участвовал в вопросах закупки топлива и в работе с договорами. Наверное, даже не знал про них. И, выполняя обязанности начальника ХНУПС, после моего убытия в АТО, он самостоятельно подписывал дополнительные соглашения, подготовленные специалистами Университета.
– Почему вы считаете решение Дзержинского суда, незаконным?
– Потому что уголовный процессуальный кодекс Украины в 177 статье определяет пять рисков, обязательными доказательствами которых является основание содержания под стражею. Ни один из рисков не был следователем доказан. Не подтверждённые, не доказанные предположения следователя, по Закону, не рассматриваются судом, как доказательства рисков. Игнорирование Закона судьёй и нежелание увидеть неприкрытую фальсификацию подтверждает мой вывод.
– Верно ли я понимаю, проверка КРУ, которая была проведена в университете в 2016 году, не выявила никаких правонарушений с вашей стороны? А военный аудит подтвердил законность ваших действий относительно закупки топлива?
– Действительно вся наша хозяйственная деятельность построена так, что существует механизм коллективной подготовки и контроля заключения договоров на любые закупки товара или услуг. Что касается договора закупки топлива, это действительно была непростая тема, потому что, во-первых, очень долго идет процесс: если мы получаем финансовые назначения в феврале и объявляем тендер, то только через три месяца, в мае может определиться победитель. Кроме того, объемы закупки рассчитаны на получение топлива не сразу, а планово, в течение всего учебного года - рассчитаны в соответствии с планом учебного процесса и обучения курсантов. Постоянный рост цены на топливо в течение года несёт в себе риски разрыва договора с боку поставщиков и тогда «стоп» всей подготовке курсантов. Проведённые проверки были осуществлены очень компетентными организациями и, если не ошибаюсь, в вопросе закупки топлива была такая формулировка: «Неэффективное использование денежных средств». Но в самой постановке вопроса я хочу сказать, что альтернативных вариантов обеспечить ритмично и планово учебный процесс и жизнедеятельность топливом просто нет. Отказ поставщику топлива от предусмотренного договором законного изменения цены, на основе подтвержденного роста закупочной цены на топливо на рынке страны, при условии обязательного сохранения общей стоимости договора и сохранения номенклатуры топлива и его качества – какой здесь умысел? Куда растрачено и кем присвоено? Кроме того, расторжение договора и создание нового – опять три месяца в тендерных процедурах, опять три месяца без топлива –но ведь это, безусловно, повлечет за собой совершенно новую, намного большую рыночную цену! Назовите хоть один год в нашей жизни, когда цена на топливо в мае было бы дешевле, чем в сентябре? Я вам хочу сказать, что если сравнить те цены на топливо, которые складывались в процессе наших дополнительных соглашений на поставку топлива с повышением только на 10 процентов с предложения цены закупки на «прозоро» и свободном рынке, то можно убедиться, что заключая новый отдельный договор с поставщиками, цены были бы значительно выше, потому что рыночная цена не на 10% росла, а на много больше и все, кто продаёт топливо, безусловно, учитывали эти риски. Заключенный договор в начале года, а потом постепенное изменение цены, оговорённое в условиях договора, объективно подтверждённая информацией из торгово-промышленной палаты – объективная и обоснованная работа, которая позволяет выполнить самую главную задачу, для которого это топливо и предназначено: обучение курсантов и их высокий уровень подготовки для армии, которая воюет, защищая свой народ и свою страну. В отличии от военной прокуратуры.
– У Вас был вас конфликт с военной прокуратурой харьковского гарнизона в 2016 году?
– Объективные конфликты интересов, безусловно, существуют, были и есть. Они в первую очередь связаны с имущественными притязаниями и с другими моментами. Я хочу сказать, что я был категорически против и не согласовал документы, связанные с возможностью передачи двух этажей здания на первом этаже, которого находится сейчас военная прокуратура, в их пользование. Против – потому что по плану развития Университета, утверждённого Министром обороны, эти два этажа предназначены для размещения структурных подразделений Университета в связи с катастрофической нехваткой площадей для организации учебного процесса и обеспечения жизнедеятельности резко увеличившегося за последние годы количества обучаемых. Я не согласовал письмо главного военного прокурора Матиоса на отчуждение части территории, которая находится в нашем военном городке на улице Клочковской, 228. Не согласовал, потому что это территория, где размещены недавно построенные нами спортивные площадки, полоса препятствий, это территория, которая по плану развития Университета и дальше переоборудуется под расширение современной спортивной базы. Почему мы её кому-то должны отдать? В гарнизоне достаточно памятников преступного грабежа и развала армии прошлых лет – разграбленых и раздерибаненых военных городков, стройте там! Или кому-то хочется продолжить дерибан в центре города? По этой же причине я не согласовал документы, связанные с передачей из аренды в собственность здания и земли Министерства Обороны на проспекте Науки, 5, которое сейчас арендуется судами Донецкой и Луганской областей. Это здание – замечательный корпус для размещения учебной базы или общежития курсантов. Вот почему опять имущество военных всех беспокоит? Привыкли, что военные “беззубые” или что жадные и всегда можно договориться? Полигоны наши, где в полевых условиях оттачивается военное мастерство каждого будущего защитника, полигоны, без наличия которых любой учебник и лекционный класс – пустая трата средств военного бюджета по-прежнему для некоторых являются объектами решения вопросов, не связанных с обороноспособностью. Университет имеет свою точку зрения, отличную от взглядов военной прокуратуры на порядок землеустройства на авиационном полигоне «Щебелинка». Активное развитие университетского полигона общевойсковой подготовки «Проходы» не по нраву тем, кто увидел в нём территорию земельного раздела и личные дачные участки, которые, кстати, уже внесены в карты земельного кадастра. Не по нраву и тем, кто ещё тешит себя надеждой «отщипнуть» что-нибудь. Совершенно неслучайно в день первого судебного заседания, 20 ноября, учебно-материальная база на полигоне «Проходы», неизвестными была частично разрушена, шлагбаумы на подъездных дорогах и информационные щиты сломаны. Знаете такой рейдерский момент, что «вот и мы можем что-то сделать».
Безусловный конфликт интересов существует и при распределении служебного жилья в гарнизоне. В прошлом году впервые за шесть лет Министерство Обороны закупило квартиры и при распределении оказалось, что кроме гарнизонной очереди получения жилья есть еще одна « поза- поза- поза- чергова» , состоящая из 54 судебных решений, наштампованных в одно примерно время, одним судом, в интересах тех военнослужащих, которых уговорили именно так решить свой жилищный вопрос, ну и ,конечно же, «состригли» за такое решение, обещав 100 % выполнения. Благодаря профессионализму руководителя структурного подразделения правового Департамента Министерства Обороны все 54 решения были отклонены соответствующим решением суда. Организатор преступной схемы быстренько уволился из жилищной группы нашей КЭВ и ретировался то ли в Симферополь, то ли в Киев, не вернув людям то, что брал, обманув их надежды. Знаю, что убегая, этот негодяй жаловался, что это я не отдаю, собранный «для дела» фонд и обещал вернуться. Так что в службе любого руководителя, в нынешней жизни достаточно конфликта интересов в которых, безусловно, могут решаться по совести и справедливости, а могут – незаконным использованием своего служебного положения и коррупционными злоупотреблениями.
– После письма главного военного прокурора Матиоса последовала проверка, которая проводилась военной прокуратурой Харьковского гарнизона сил АТО? Через какое время это было?
Письмо было где-то в конце лета, начала осени, точно сказать не могу, так как я просто не акцентировал на этом внимание. Я не беру во внимание, какие органы власти, какие должностные лица или представители каких организаций обращаются с тем, чтобы получить земли или здания Министерства Обороны Украины, я беру во внимание только нужно ли это военному Университету и военному гарнизону или нет. Стыдно сказать, сколько раздерибанено недвижимости, земли и имущества Министерство обороны в гарнизоне. Не тянул и не нагревался на армии только ленивый.. Согласование- всё таки не принятие решения, но я считаю, что к моему мнению те , от кого зависело принятие решений, прислушались.
– У Вас были еще какие-то конфликты - с коллегами или большими чиновниками?
Каких-то значительных, нет. Знаете, я и сегодня точно не знаю, что послужило причиной того, что я в 2012 году именно я был временно откомандирован исполнять обязанности руководителя университета воздушных сил. По крайней мере, если бы меня тогда спросили, где я буду служить, я бы с трёх раз университет не назвал. Потому что у меня как-то по-другому виделась служба, я – боевой летчик, хотя карьеру лётную начинал инструктором в учебном полку. Но, попав в Университет, получив задачи командования по созданию эффективного учебного процесса, увидев печальное состояние материальной и учебной базы, отсутствие системности в достижении целей , проблемы с кадрами, отсутствие нужного внимания к организации и методике лётной подготовки и безопасности полётов, присутствие признаков неприкрытой и скрытой коррупции – всё это подтолкнуло меня к работе, понял, что тут надо менять кадры,, менять подходы , менять психологию. И начало войны и военная агрессия Российской Федерации, безусловно, сильно повлияли на темпы активизации учебного процесса и на стремительные изменения в жизни Университета. Поэтому, очень возможно, что есть недовольные моей деятельностью на должности начальника университета. Наверняка есть недовольные и моей деятельностью в качестве начальника гарнизона - но я выполнял и выполняю возложенные на меня обязательства на четких принципиальных позициях, которые я уже давно не меняю: любой спорный вопрос, любая задача и любая проблема должны быть решены в соответствии реакции чести и голоса совести.
С высокопоставленными личностями конфликтов не было. Где Университет, а где «высокопосадовцы», тем более, они у нас, как правило, такие, что даже Бога не боятся, хотя судьба всех существ на свете непредсказуема и очень изменчива.
– Офицеры рассказали мне о том, что, с момента вашего назначения на должность руководителя университета многие вещи изменились. Например, стало больше полетов, улучшилась боевая и тактическая подготовка. И о том, что уменьшилась коррупция. Возможно, эта ваша позиция кому-то мешает?
Наличие коррупции в военной структуре считаю самой большой бедой, которая может быть в военном коллективе. Тем более учебном, том, который готовит завтрашний день армии, а значит, обеспечивает завтра спокойную и уверенную жизнь своей страны. Не могу терпеть должностные коррупционные преступления, связанные с учебным процессом: поступление, сдача экзаменов, распределение и прочие моменты – просто разрыв. Что касается подготовки курсантов, то могу сказать, что я приобрёл достаточно большой опыт службы и я знаю, с каким желанием и с каким багажом знаний и умений должны приходить в войска молодые офицеры, насколько быть сильными духом, насколько сильно должны гордиться своей профессией. И поэтому я знал как реализовывать те задачи, которые были определены Министром Обороны в организации учебного процесса и в новых подходах к подготовке курсантов: мотивация, безусловная целеустремлённость и патриотизм, хорошая материальная база, полевые занятия «как на войне», думающие преподаватели и военная наука. Поэтому мы этим занимались и действительно хорошо: физически подготовленные, патриотичные,, владеющими всеми видами стрелкового оружия молодые офицеры, выпускники-лётчики, летающие на боевых самолётах, выпускники-зенитчики, стреляющие из зенитных и зенитно-ракетных комплексов. Эта работа коллектива Университета – движение по пути стратегии его перспективного развития, и как бы скептически не реагировала сейчас часть моих коллег на ситуацию, другого пути у Университета не будет.
– На судебных заседаниях ваш адвокат ходатайствовал о допросе свидетелей?
Решение на заключение договора и подпись дополнительных соглашений принималось по результатам коллективной работы, которые были выполнены и согласованы целым кругом должностных лиц. Они, безусловно, могли бы пояснить ситуацию. Поставщики топлива, которые по домыслу прокуратуры «присвоили деньги» - тоже. Опрос этих свидетелей поставил бы прокуратуру в очень неловкое положение, показав фальсификацию и недоказанность обвинения, а значит и подтвердив незаконность действий. А опросить свидетелей организации дискредитации, резонансного пиара, морального давления и инициирования снятие с должности – основных целей действия военной прокуратуры – пока не представляется возможным.
– Действительно все это очень странно, потому что по такой категории дел всегда «дергают» бухгалтерию, а потом всех остальных. А в этом уголовном производстве о котором мы говорим, фигурируют только два человека: вы и полковник Никифоров.
– Безусловно. Если военная прокуратура выявила растрату, назначили «растратчика», так предъявите претензии к тому, кто присвоил эти деньги, выполните то, что в прямой постановке вопроса требует от прокуратуры Закон: подайте иск в суд, потребуйте признать договора недействительными и начните возвращать деньги обратно. Но они же этого не делают. Не делают, потому что настолько грубо и непрофессионально слепили это дело, насколько цинично и неприкрыто идут на игнорирование Закона, настолько неуважительно отнеслись к поставленной им задаче «фас», что похоже, разочаровали не только тех, кто, видя картинку генерала Вооруженных Сил в наручниках, комментировал «попался с…а!», но не удовлетворили и тех, кто ставил им такую задачу.
– Допустим растрата была, вы украли деньги. Возможно ли такое осуществить в одиночку?
– Я вам отвечу вам репликой, которую недавно услышал в свой адрес: «Ты знаешь, Андрей, в нашей жизни так много соблазнов, что, по сути, можно было бы предположить наличие причин подозревать тебя в том, в чём тебя подозревают, но я удивляюсь людям, которые принимают тебя за такого дурака, который мог бы украсть деньги там, где ты сам расписался».
– Как вы можете прокомментировать ситуацию с рапортами курсантов, в которых были указаны недостатки в работе столовой, а именно тараканы и личинки в еде?
– Я вам скажу, что во всех учреждениях и частях Министерства Обороны Украины есть четкая система контроля организации питания: дежурные службы, журналы контроля, внутренний контроль, телефоны прямых линий и вся эта система действует: есть проблема в питании – подскажи дежурному, сделай запись в журнале, позвони на горячую линию… Вся история пропитана «совковщиной», пытались её рассказать те специалисты , которые никогда не были и не питались в наших столовых, ничего не знают о системе питания и её организации в столовых Вооруженных Сил, а о солдатских столовых судят насмотревшись какого-нибудь иностранного сериала типа «Солдаты». Рапорта, о которых идет речь, уж не знаю, под диктовку или нет, написаны одинаково слово в слово курсантами одного всего подразделения – военного юридического факультета, а эти фотографии тараканов в каше уже с лета по интернету гуляют. Откуда, уже никто и не знает.
- Как вы думаете, кому выгодно ваше отстранение от должности?
– Отстранения меня от должности выгодно тем, кто надеется с помощью репрессивных действий некоторых правоохранительных структур, с помощью административного давления, с помощью управляемости судебной системы, решить свои коррупционные задачи. Я не исключаю, что это возможно. Но я также уверен в своей невиновности и в том, что в этой истории понесут наказания все, кто поплёвывал на закон, на честь и на совесть.
– Хочу задать вам еще один вопрос относительно военной прокуратуры. Прокурор на судебных заседаниях в Дзержинском суде озвучил и даже указал это в своем ходатайстве, следующее довольно интересное предположение: « Подозреваемый Алимпиев имеет оружие и может угрожать им свидетелям и работникам суда». Скажите пожалуйста о каком оружие идет речь?
– Я награжден личным огнестрельным оружием. Но за мной еще закреплено личное оружие «по штату» . Я не знаю, что они имели в виду в своих бредовых предположениях. Смотрел на этих молодых граждан Украины - следователей и прокуроров военной прокуратуры , и сравнивал с нашими молодыми ребятами - выпускниками. Почему мы вкладываем в суть воспитания честь и совесть, а в тех, которые сидели напротив меня, вкладывают ложь и бесчестие? И те, кто это делает, разве не совершают преступление перед своей профессией, перед своей страной?
Cлушал все предположения этих специалистов : такое ощущение, что они сидят на своем факультете, рассказывают засыпающему преподавателю предмет, а преподавателю по барабану, потому что все равно если он принес конверт, то все и так будет нормально, а если нет – то только «тройка».
– Скажите, пожалуйста почему вы решили изменить свое решение выйти под залог?
– Скажу вам, что я сразу понимал, когда все начиналось, что нужно фактами доказывать свою невиновность. Потому что даже сфальсифицированная идея о том, что генерал проворовался и украл 2,4 миллиона со своим заместителем очень похожа на современную реальность. Безусловно, я был готов отстаивать свои права и доказать, что это действительно не так. Но затем получилось, что в судебных заседаниях и Дзержинского и Апелляционного судов не было услышано ничего из моих доказательств и за основу решения брались только недоказанные домысли следователя.. Я думал, что судом будет услышано и отмечено отсутствие каких-либо доказательств в домыслах военного прокурора и отсутствие доказанных рисков содержания меня под стражей в СИЗО. Оказалось, что нет. И тогда я стал готовиться к второму суду в условиях следственного изолятора, имея возможность подробнее ознакомиться с новой редакцией уголовного процессуального кодекса.. Кстати, в СИЗО услышал много мнений о судебной системе, о различных подходах в работе, получил житейские советы «не верь в мечту». Получив «продолжение срока» на месяц, понял, что надежда на апелляцию ещё есть, хоть и небольшая, но перспектива незаконно сидеть на государственной баланде и радовать при этом проходимцев и негодяев меня не устраивала. После второй апелляции надо было принимать решение. И когда, в очередной раз, приехал в СИЗО мой адвокат, я ему показал все моменты апелляционной жалобы, мол «вот на этом и этом буду настаивать, тут невозможно услышать такие аргументы» Он ответил «Да, Андрей Николаевич, действительно не возможно не услышать, так как такие аргументы неопровержимые, но давайте мы это выполним уже из самого зала суда». И в этот момент он показал мне бумагу, где написано, что был внесен залог. Поскольку внесение залога уже не обсуждается, то в администрация СИЗО сказали: «собирайте вещи, вам пора».
– В Дзержинском суде вы говорили о том, что военная прокуратура не вручала вам материалы уголовного производства и не составляла об этом никаких протоколов с понятыми?
Да, никаких протоколов и никаких понятых. Меня дважды вызывали в следственные кабинеты, где находился молодой человек, представлявшийся сотрудником военной прокуратуры, мне приходилось напомнить ему, что все действия в отношении дела я прошу проводить в присутствии адвоката и мы расставались.
– В этот сложный для вас период, вас поддерживала не только семья? Кто еще не отвернулся в такую сложную минуту?
– Я вам скажу, что не отвернулся никто. Просто кто-то подставил плечо, а кто-то, не отвернувшись, в силу своей моральной этики и житейским подходам, лихорадочно думал, : то ли повернуть кепку, как Попандопало, то ли быстренько замаскироваться, как страус. Их никто не вправе осуждать. Они так видят мир.
Я, безусловно, благодарен своей семье. Состояние семьи - это такой критерий, который может повлиять на решение повести себя иначе, чем требуют принципы. Мне выбирать не пришлось - у меня очень сильная семья .
Поддержка друзей, на которую откликались и тоже поддерживали малознакомые и незнакомые люди дорогого стоит. Всё время нахождения в СИЗО у меня не было мобильной связи и интернета. Многое, что было сделано в поддержку, увидел уже дома. Спасибо за доверие и за добрые слова! Хочу сказать, что все эти люди, высказывая своё отношение к происходящему в мою поддержку, защищали себя, защищали от возможного произвола и беззакония по чьей-то прихоти и ради корысти. Все они - думающие люди, которые хотят жить в свободной и уважающей своих граждан стране.
